Мы уже подробно описывали и саму усадьбу, и поселок санатория имени Герцена и село Васильевское на другом берегу Москва-реки. А Вы, уважаемые читатели, конечно, помните, что раньше Васильевское и поселок санатория были единым селом с домами по оба берега реки. Сейчас их соединяет висячий мост, а разделяет не только Москва-река, но и административное деление: Васильевское относится к Рузскому городскому округу, а поселок санатория имени Герцена – к Одинцовскому.
На этот раз хотелось бы подробнее остановиться на личностях последних дореволюционных владельцев усадьбы и села – супружеской паре князей Щербатовых, как незаурядных и ярких личностях, оставивших свой след в Российской истории и культуре.
В не столь далекие советские времена было не принято хвалить дворян и представителей высшего сословия царской России по идеологическим причинам, даже если они того объективно заслуживали. А эти двое людей, несомненно, заслуживают внимания и, не побоюсь громкого слова, – восхищения.
Александр Григорьевич Щербатов
Князь Александр Григорьевич Щербатов получил усадьбу в наследство от отца в 1877 году. Он на тот момент выполнял обязанности уполномоченного Красного креста в одном из отрядов российской армии на Балканах в ходе войны с турками. Отряд был вовлечен в ожесточенные бои, князь был удостоен награждения орденом Св. Владимира 4-й степени с мечами и орденом Св. Станислава 2-й степени. Вскоре после окончания войны, а именно 8 апреля 1879 года он женился на графине Ольге Александровне Строгановой. Вот о них, в том числе в привязке к их имению и усадьбе в Васильевском, дальше и пойдет рассказ.
Александр Григорьевич родился 10 октября 1850 года в семье попечителя Санкт-Петербургского учебного округа князя Г.А. Щербатова. По окончании курса в Петербургском университете в 1872 году некоторое время состоял на государственной службе, затем вышел в отставку и посвятил большую часть своего времени и усилий сельскому хозяйству. Его волнуют вопросы и он многое делает для: улучшения эффективности слабых крестьянских хозяйств; организации ссудосберегательных товариществ и кооперативов; повсеместного устройства земских опытных полей, на которых бы пропагандировались передовые методы хозяйствования.
В ходе зарубежных дальних экспедиций он вместе с братом жены - графом С.А. Строгановым купил и привез в Россию 15 чистокровных арабских скакунов для коневодческого дела. Они совместно основали в России несколько конных заводов, в том числе знаменитый Терский конный завод в предгорьях Северного Кавказа.
В течение 15 лет с 1889 по 1904 год А.Г. Щербатов был президентом Московского общества сельского хозяйства. Собственное имение он превратил в образцовое хозяйство, показатели продуктивности которого в разы превосходили средние по губернии.
В Васильевском была основана школа, больница, детский клуб. Князь организовывал поездки крестьян на сельскохозяйственные выставки, в том числе зарубежные, на свои деньги построил водяную мельницу.
Кроме сельского хозяйства, князь уделял много внимания вопросам государственного устройства и военного дела.
В результате он оставил заметный след в области животноводства, экономики и военного дела в качестве теоретика и практика. Его самостоятельные публикации «Книга об арабской лошади» (совместно с братом жены – С.А. Строгановым) 1900 года, «Денежный вопрос» и «Земельный вопрос» 1906 года, «Государственная оборона России» 1912 года и другие не утратили своей значимости до наших дней.
В своих трудах: «Обновленная Россия» (1908), «Православный приход – твердыня русской народности» (1909), «Государственная оборона России» (1909) князь намечает проект дореволюционных реформ, связанных с укреплением Самодержавия, народа и Русской Православной Церкви.
Он выступал за борьбу с иностранным и революционным влиянием, превращение рабочих в полноценное сословие, организацию образования на национальных началах, оживление экономической жизни за счет кооперации, государственного кредитования и создания крестьянских ссудных касс, за изменения в структуре армии (фактически за переход на профессиональную, но национально ориентированную службу).
Щербатов отмечает:
«Русская народность могуча своим Христианством, своей Самодержавной Государственностью и своей творческой Самобытностью. Иноплеменные и иноверные народности, находящиеся под Русской Державой, почерпнут свое благосостояние и свое благоустройство из мощи русской народности на началах широкой веротерпимости, местного хозяйственного самоуправления и сохранения своих племенных особенностей.
Всякая же попытка к насильственному захвату каких-либо прав поведет, рано или поздно, к должному возмездию.
В настоящее время противники русской народности: петербургское чиновничество и иностранный капитал. Для противодействия им нужны создание русского народного общественного мнения и производительная народная творческая работа ввиду широкого применения народного труда к использованию естественных богатств России».
В 1883 году князя выбирают предводителем дворянства Рузского уезда Московской губернии. Этот почетный пост он занимал бессменно в течение 8 лет.
Первая Мировая война, вспыхнувшая в 1914 году, для князя не была неожиданностью. Он предвидел её и называл основным противником России Германию.
В 1915 году судьба наносит А.Г. Щербатову тяжелый удар: на его руках умирает 33-летний сын Александр. Собственная болезнь, помноженная на горечь утраты, приводит к тому, что и сам Александр Григорьевич умирает через 19 дней после потери сына, 24 апреля 1915 года. Ему было 65 лет.
Проводить графа в последний путь собралось более 300 человек (по тем временам очень много). Это скорбное событие потрясло жителей Васильевского и других окрестных сел. Александр Григорьевич был покровителем местных простых людей, нежалеющим ни сил, ни денег на помощь страждущим.
Нуждающиеся крестьяне всегда обращались за помощью к графу и графине, и они никогда не отказывали. По указанию Александра Григорьевича пожилые селяне получали пенсию. А Ольга Александровна очень заботилась о детях, и для них открыла детский клуб, где организовывались занятия для малышей и каждый раз на Рождество устраивалась ёлка.
Самые достоверные свидетельства доброты, благородства и других свойств души князя Александра Григорьевича – это горы писем, которые присылали простые люди, воевавшие на фронтах I Мировой войны. Они благодарили Щербатова за неоценимую помощь. Он по просьбам бойцов переправлял на фронт многие необходимые вещи: от теплой одежды и сапог до бинтов и лекарств. Письма наполнены благодарностью, пожеланиями доброго здоровья графу и его семейству.
Потрясенная уходом из жизни двух любимых людей, Ольга Александровна приглашает архитектора В.А. Покровского возвести над могилой мужа храм-усыпальницу. Здесь же находится и могила сына.
Этот храм поименован по инициативе супруги в честь Александра Невского, который был небесным покровителем мужа. Построенная в рекордно короткие сроки под неусыпным вниманием Ольги Александровны в 1915-1917 годы церковь стала после замка в викторианском стиле вторым по значимости объектом усадьбы.
Могила Александра Григорьевича Щербатова долгое время была утеряна, лишь в 1999 году ее обнаружили у северной стены церкви.
Храм, как и многие церкви, претерпел нелегкие времена после революции, и был восстановлен уже в конце прошлого века. С 1991 по 2009 год церковь была ошибочно освящена в честь великомученика Пантелеймона, но вслед за её передачей московскому Новодевичьему монастырю в 2008 году, было решено восстановить первоначальное посвящение храма (святому благоверному князю Александру Невскому).
Княгиня Щербатова, как чувствовала, что надо спешить с постройкой храма, который возводился её тщанием даже в зимнее время. Скоро с началом революции она вынуждена будет покинуть Россию и могилы своих мужа и сына. Но могилы уже были освящены крестами куполов воздвигнутой церкви. Купол был заметен и виден издалека, хотя храм все еще стоял в лесах. Она пережила надолго своих мужа и сына и умерла в Париже 13 июля 1944 года, в возрасте 86 лет, похоронена на русском кладбище в Сент-Женевьев-де-Буа.
Ольга Александровна Щербатова
Княгиня Ольга Александровна Щербатова (урождённая графиня Строганова) родилась 9 сентября 1857 года в Санкт-Петербурге в семье егермейстера графа Александра Сергеевича Строганова (1818—1864) и княжны Татьяны Дмитриевны Васильчиковой (1823—1880). Она получила прекрасное домашнее образование и в возрасте 22 лет уже вступила в законный брак с князем А. Г. Щербатовым.
Ольга Александровна обладала редкой для женщины смелостью и решительным характером, проявившимися в непреодолимом стремлении к дальним странствиям. Сам Щербатов тоже был заядлым путешественником, но именно она была вдохновителем и организатором их многочисленных экспедиций. Её не останавливали ни лишения, ни опасности или возможные мучения.
Сама она была великолепной наездницей. С мужем и братом Сергеем Строгановым они посетили арабский Восток, Индию, Сингапур и Яву, на лошадях пересекли Сирийскую пустыню. В общей сложности супруги провели в совместных путешествиях и их подготовке семнадцать лет.
Обладая незаурядными литературными способностями и блестящей эрудицией в истории искусств, О.А. Щербатова стала автором ряда не утративших до сих пор своего значения очерков-заметок: «По Индии и Цейлону. Мои путевые заметки 1890—1891 с двумя дополнительными главами о религии и архитектуре Индии», «В стране вулканов. Путевые заметки на Яве 1893», «Верхом на родине бедуинов в поисках за кровными арабскими лошадьми (2600 верст по Аравийским пустыням в 1888 и 1900 г)».
Ольга Александровна пишет в последней из названных книг:
«Нами собраны драгоценные сведения о редкой и замечательной арабской лошади, родоначальнице всех лучших европейских пород. То, что мы видели и слышали про арабскую лошадь на её родине, внушило нам никогда не изменившуюся затем любовь к этому благородному, кроткому, идеально красивому животному, и побудило графа Строганова основать первый в России завод кровно арабских лошадей».
Да, речь идет именно о тех самых, упомянутых выше арабских лошадях, 15 из которых (6 жеребцов и 9 кобылиц) были куплены и привезены князем Щербатовым в Россию.
Книги или путевые заметки Щербатовой наполнены живыми острыми впечатлениями, потрясающим юмором и глубоким умом. При этом о себе она почти не пишет, автора на страницах как бы нет. Например, когда Ольга Александровна упоминает о плене в пустыне у бедуинов — ни слова о себе, своих страхах: только наблюдение за событиями — почти бесстрастно. Когда рассказывает про крокодилов, чуть не съевших путешественников — тоже ни слова о себе — только о крокодилах.
О себе она лишь изредка иронично шутит, например, когда вспоминает, как не могла проглотить и долго держала во рту символический напиток дружбы, поднесённый вождём какого-то дикого пустынного племени бедуинов: напиток, похожий на водку, но крепче, изготовленный из молока верблюда.
Увиденное в путешествиях наложило отпечаток на облик усадьбы в Васильевском Например, в Индии многие дома и особняки знати были построены в викторианском стиле, характерном для Англии. Благодаря этому, а также тому, что княгиня любила Англию, с её порядком, хладнокровием и чистотой, именно она сформулировала требования и образ усадьбы, выстроенной над Москвой-рекой.
Вспоминая Ольгу Александровну, мы, посещая усадьбу в наши дни, можем любоваться романтическим образом английского замка, с башнями, высокими и частыми каминными трубами, острыми скатами кровли, загадочными изгибами планов, неожиданными поворотами фасадов.
И сад, и парк, окружающие замок, были тоже выполнены в английском стиле. Сейчас высаженные в то время сосны, лиственницы и дубы стали вековыми, некоторые сложно обхватить и вдвоем.
Из странствий княжеская чета привезла множество экзотических животных, из которых в усадьбе был составлен зверинец, а также тропические растения, высаженные в оранжереях. Удивительный облик усадьбы дополняли ручные косули и серны, свободно бегавшие по газонам.
Были у Ольги Александровны и другие достойные пристрастия. Она мечтала создать свой домашний струнный балалаечный оркестр.
В те годы был известен и очень популярен оркестр В.В. Андреева. Побывав на его концерте, княгиня вернулась в имение и решительно взялась за дело. Из числа служащих и их семей были приглашены способные к струнной музыке люди: таких нашлось 25 человек. Сама княгиня играла на мандолине, князь Георгий на домбре, князь Александр Григорьевич на рожке, остальные — на разного размера балалайках (пикколо, дискант, прима, секунда, альт, бас) домбрах и мандолинах. Семья княжеского кучера с четырьмя сыновьями вошла в оркестр в полном составе. Самому могучему лакею досталась басовая балалайка. Это огромный треугольный инструмент, на котором играют стоя. Чтобы взять аккорд требуется необыкновенная сила.
Через несколько лет Ольге Александровне удалось привлечь к работе с оркестром выдающегося дирижера. Это был собиратель и аранжировщик народных песен для струнного оркестра Владимир Трифонович Насонов.
Во время русско-японской войны (1904–1905) Щербатовы деятельно помогают русской армии: князь принимает должность главноуполномоченного «Красного креста», а жена его заведует госпиталем в зоне боевых действий.
В Первую Мировую войну Александр Григорьевич и Ольга Александровна на свои средства организовали для русской армии санитарный поезд №67. И не просто организовали, но сами лично вместе с повзрослевшими детьми выполняли не лёгкие обязанности по управлению этим сложным хозяйством и уходу за ранеными.
После кончины сына и мужа Ольга Александровна, ее дочь и невестка (вдова Александра) занимались организацией работы этого санитарного поезда, который ездил по всем фронтам. Княгиня была начальником этого поезда, она руководила его работой и в буквальном смысле была его главной движущей силой.
С ним доставляли лекарства, транспортировали тяжелораненых в госпитали, оказывали первую медицинскую помощь. С его помощью Щербатовы вывозят с передовой живой груз — болящих, раненых, изуродованных, умирающих людей — и распределяют по своим имениям, где были устроены постоянные лазареты. В частности, в имении Васильевское Щербатовы открыли больницу для раненых и приюты для детей-сирот погибших воинов, просуществовавшие до 1917 года, также был создан реабилитационный центр для увечных солдат.
Вот что написано в одном из донесений того времени:
«Временный военно-санитарный поезд № 67... состоит из двадцати (20) вагонов 4-го класса для раненых, одного вагона 4-го класса "Перевязочный", одного вагона 4-го класса "Кухни", двух вагонов "Цейхаузъ", одного вагона 3-го класса для Команды, одного вагона 2-го класса для офицеров, одного вагона 1-го класса для Начальника поезда и медицинского персонала.
Княгиня О. А. Щербатова принимает за свой счёт оборудование поезда, продовольствие раненых, уплату вознаграждения всему медицинскому персоналу, уплату за работы по поезду, произведённые по её желанию, а не вызванные потребностью военного времени.
За время 9-ти месячного курсирования поезда перевезено тридцать (30) тысяч раненых».
Как метко написано одним из авторов об этой удивительной женщине:
«Княгиня взвалила на свои плечи огромный ворох забот обо всём сразу: о крупах и мясных консервах, сахаре и денатурированном спирте, бензине и хлорной извести, рубахах, кальсонах, туфлях, бинтах... О врачах и санитарах, истопниках и плотниках, сестрах и поварах. О бесконечных ремонтах, покрасках, дезинфекциях... о похоронах. Смерть, кровь, пот — все ужасы войны».
После революции, осенью 1918 года, когда в России уже было невозможно оставаться, Ольге Александровне Щербатовой с дочерью Еленой и одной верной служанкой удалось уехать из Петербурга в Данию, оттуда — во Францию.
Как и многие русские пожилые эмигранты, княгиня, живя в Париже, находилась в весьма стеснённых обстоятельствах, и последние годы провела в Русском доме или, как его называли сами жильцы, «старческом доме» в Сент-Женевьев-де-Буа под Парижем.
Протоиерей Борис Старк, служивший там несколько лет в Церкви при русском кладбище, вспоминает о ней:
«Среди пенсионеров Русского Дома выделялась эта независимая, очень высокая и худая старуха. Она была почти совсем глухой... Помню, как-то раз она попросила меня прийти к ней в комнату на следующий день, чтобы её причастить...
— Одновременно причастите и мою девушку.
Я решил, что к ней приедет внучка или ещё какая-нибудь девушка из Парижа, которая почему-то не хочет причащаться в храме. Когда я пришел к ней на следующий день, то кроме неё нашел ещё более старую старушку — это и была её "девушка" чуть ли не со времени освобождения крестьян.
Когда я прочитал им молитвы и как мог что-то сказал двум полуглухим старушкам, то хотел сперва причастить стоявшую ближе ко мне "девушку". Увидев это, старая "барыня" сказала властным голосом: «После меня!», и это не было гордостью, так как, несмотря на свою независимость, к которой с детства привыкла наследница одного из самых огромных состояний России, она была скромна и деликатна. Просто это было врожденное, как бы в крови находящееся чувство этикета и чинопочитания. Когда "девушка" умерла, то барыня искренне плакала и убивалась.
Бывая в Петербурге и проходя по Невскому проспекту на углу Мойки мимо знаменитого Строгановского дворца, я всегда вспоминаю мою старушку из Русского Дома, детство которой протекло в этих, ставших музейными, стенах».
Вот такие люди создали замок, которым мы можем любоваться сегодня, и владели селом Васильевское, располагавшимся по двум противоположным берегам Москва-реки.
Эти две части бывшего в прошлом единого имения сегодня соединяет романтичный подвесной мост над живописной и красивой в этих местах Москвой-рекой, протекающей под красивым усадебным парком с огромными деревьями, посаженными в то давнее время.
