Ромашково находится в Одинцовском районе Московской области совсем близко к Москве - в 4 км от МКАД к западу между Минским и Рублево-Успенским шоссе. Имеет статус села. На его территории расположена одноимённая железнодорожная станция на Усовской Ж/Д ветке (линия Москва-Смоленская — Усово, Белорусского направления).
Через село протекает речка Чаченка, которая делит его на Верхнее и Нижнее Ромашково.
Имя села широко известно, благодаря милому, доброму советскому мультику «Паровозик из Ромашково». Но знаменито оно не только симпатичным паровозиком. Свежий воздух, живописные пейзажи и близость к Москве сделали его привлекательным для самых разных людей, идей и начинаний. Большое развитие получило спортивное направление, в частности, волейбол
В Ромашково также находится одноименная конная база, одна из старейших в Одинцовском районе. Здесь же расположены клуб El Corrado, конно-спортивный клуб Алир и конный клуб Фортуна. Любителям конного спорта предоставляются услуги на любой вкус и кошелек.
Для частных коневладельцев конная база Ромашково предлагает денники в аренду. В стоимость месячной аренды входит пользование летними денниками и левадами, манежами и плацем. Есть крытая бочка для работы на корде. Конюшни оборудованы теплыми мойками для лошадей. Есть стиральные машины для стирки амуниции.
Как водится, в наше время «милый и деревенский» облик этих мест существенно изменился со строительством современных жилых микрорайонов «Западное Кунцево» и «Ромашково». Издали, например, с платной дороги в объезд Одинцово, они смотрятся весьма привлекательно. Но это впечатление сильно меняется если побывать на их территории и в непосредственной близости. Дороги разбиты, инфраструктура не достроена. Если «Западное Кунцево» в целом выглядит более-менее прилично за плотной охраняемой оградой, с большими школьными и дошкольными образовательными комплексами, то «Ромашково» резко контрастирует в худшую сторону. Об этом, а также о второй очереди ЖК «Ромашково» под названием «город-призрак» можно прочитать на форуме местных жителей.
Очень жаль, что московские и подмосковные власти, как мы уже не раз убеждались, пасуют под давлением лоббистов от строительного бизнеса, предавая под благовидными предлогами и природу и историю края, в котором развивается их бюрократическая карьера.
А история этих мест, описываемая Георгием Блюминым, отрывок из книги которого мы приводим ниже, весьма любопытна.
Березовая роща вблизи села Ромашкова известна своей привлекательностью. Здесь приятно гулять в летнюю пору, зимой тут много лыжников, а по осени сюда приходят грибники. Поэтичности рощи нисколько не мешают соседние коттеджные поселки, и она, вопреки всему, продолжает сохранять первозданную прелесть. Некоторые исследователи сходятся во мнении, что русский художник Архип Иванович Куинджи перенес красоту здешних берез на свое прославленное полотно «Березовая роща» (1879).
В 1827 году хозяин соседнего с Ромашковом поместья Архангельское князь Николай Борисович Юсупов дает указание своему управляющему доставить несколько молодых березок в поместье «для подсадки березовой аллеи». Вопрос этот князь предварительно согласовал с Дворцовым ведомством, к которому относилось село Ромашково. В письменном указании прописано следующее: «А деревья те брать из рощи, Поединок именуемой, что отстоит в одной версте от Ромашкова». Почему березовая роща именовалась Поединком, об этом нижеследующий рассказ.
В Петербурге блистал красотой и богатством, а также знатностью рода молодой лейб-гусар, флигель-адъютант императора Владимир Дмитриевич Новосильцев. Он приходился внуком графу, в честь которого получил свое имя, Владимиру Григорьевичу Орлову, младшему из пяти братьев Орловых, в свое время помогавших Екатерине II взойти на престол. Мать Новосильцева, Екатерина Владимировна, урожденная графиня Орлова, была очень довольна своим единственным сыном, который стал флигель-адъютантом всего в 19 лет и был завидным женихом.
Стал он просить благословения у матери, та и слышать не хочет: «Могу ли я согласиться, чтобы мой сын, Новосильцев, женился на какой-нибудь Черновой, да еще вдобавок на Пахомовне; никогда этому не бывать». Как сын ни упрашивал мать – та стояла на своем: «Не хочу иметь невесткой Чернову Пахомовну, – экой срам!» Видно, орловская спесь брала верх над материнской любовью. Молодой человек возвратился в Петербург, объявил брату Пахомовны, Чернову, что мать его не дает согласия. Чернов вызвал его на дуэль. «Ты обещался жениться – женись или дерись со мной за бесчестие моей сестры».
Здесь необходимо сказать следующее. Во-первых, Пахом Кондратьевич Чернов являлся отнюдь не «каким-нибудь Черновым», а состоял в крупном чине генерал-аудитора 1-й армии, то есть являлся заведующим всей судебной частью армии, и кому как не ему известна была мера ответственности за дуэль. В семье генерал-аудитора было четыре сына и дочь-красавица Екатерина Пахомовна Чернова. Мемуарист свидетельствует, что «каждому из сыновей старик Чернов приказал друг за другом вызывать Новосильцева, если бы дуэль заканчивалась смертью кого-либо из них. «Если же вы все будете перебиты, – добавил он, – то стреляться буду я».
Во-вторых, сын генерала, подпоручик лейб-гвардии Семеновского полка Константин Пахомович Чернов состоял в рядах декабристов (так их стали называть впоследствии) и приходился двоюродным братом руководителю Северного тайного общества декабристов Кондратию Федоровичу Рылееву. Описываемые события происходили как раз в самый год восстания декабристов, 1825-й.
Отношения Чернова-сына и Новосильцева то налаживались, то обострялись вновь. В конце концов начальник Чернова-отца граф (впоследствии фельдмаршал) Д. Е. Остен-Сакен, желая угодить влиятельной матери Новосильцева, принудил отца невесты послать отказ Новосильцеву. Получив от подпоручика К. П. Чернова письмо, составленное в оскорбительной форме, В. Д. Новосильцев в июне 1825 года вызывает его на дуэль. Это были еще очень молодые люди: каждому из них тогда было чуть более 20 лет. Константин Чернов накануне дуэли отметил в дневнике: «Пусть паду я, но пусть падет и он, в пример жалким гордецам, и чтобы золото и знатный род не насмехались над невинностью и благородством души».
В первый раз противники сошлись в поединке в том же июне 1825 года, в Москве, у Пресненской заставы, на Звенигородской дороге. Секундантом Чернова на дуэли был К. Ф. Рылеев, поэт-декабрист. Присутствовали поручик лейб-гвардии Финляндского полка князь Е. П. Оболенский и капитан Нижегородского драгунского полка А. И. Якубович – оба люди высокой отваги, оба члены Северного тайного общества декабристов.
Встреча Чернова и Новосильцева у Пресненской заставы на этот раз закончилась ничем. О поединке заблаговременно стало известно генерал-губернатору Москвы князю Д. М. Голицыну, и он принял меры по его предотвращению. Однако вскоре противники сошлись вновь, на этот раз в десяти верстах от заставы, на той же самой Звенигородской дороге. «На краю березовой рощи у села Ромашкова мы встретились в том же составе, однако всевидящее око губернатора Голицына и на этот раз расстроило поединок», – вспоминал впоследствии декабрист А. И. Якубович. Приготовление к дуэли еще не было закончено, как в роще появились жандармские тройки, и все участники событий оказались под арестом. Памятью происшествия осталось название Ромашковской рощи – Поединок. Любопытно, что под таким названием роща значилась в описях дворцового имущества вплоть до начала XX века.
Финал дуэли состоялся уже в Северной столице России. В Санкт-Петербурге, в парке Лесотехнической академии (ул. Новороссийская, 1), в 1988 году установили памятник на месте дуэли. На памятном знаке – надпись:
«10 сентября 1825 года на этом месте состоялась дуэль члена Северного тайного общества К. П. Чернова с В. Д. Новосильцевым. Секундантом К. П. Чернова был К. Ф. Рылеев». Исход дуэли был практически невероятным: два выстрела прозвучали как один. Противники одномоментно спустили курок. В результате оба дуэлянта получили смертельные ранения и умерли через несколько дней, хотя Новосильцева лечил известный лейб-медик Н. Ф. Арендт, тот самый, который был в 1837 году у постели раненого А. С. Пушкина.
Мать Новосильцева, приехавшая в Петербург, еще застала сына в живых. На месте гибели сына у Выборгской заставы она воздвигла церковь Владимира Равноапостольного по проекту архитектора И. Шарлеманя. Позднее рядом с церковью было сооружено орлово-новосильцевское благотворительное заведение. Улицу назвали Новосильцевской (с 1952 года – Новороссийская). В конце XX века в память о прежнем названии улицы Новосильцевским назвали примыкающий к ней проезд. Церковь взорвана в 1932 году, а в уцелевших зданиях богадельни ныне расположена поликлиника.
Екатерина Владимировна Новосильцева схоронила сына в Новоспасском монастыре в Москве. «Она была в отчаянии, – пишет современница, – и говорила митрополиту Филарету: «Я убийца моего сына; помолитесь, владыка, чтоб я скорей умерла». – «Ежели вы почитаете себя виновною, то благодарите Бога, что он оставил вас жить, дабы вы могли замаливать ваш грех и делами милосердия испросили упокоение душе своей и вашего сына; желайте не скорее умереть, но просите Господа продлить вашу жизнь, чтоб иметь время молиться за сына и за себя».
А что же оскорбленная невеста? О ней доподлинно известно, что она благополучно вышла замуж за полковника (позднее генерал-майора) Дмитрия Александровича Лемана (ум. 1900), служившего в Киеве.
Основной достопримечательностью села, несомненно, является Никольская церковь, которая была построена в 1860 году на пожертвования крестьян архитектором Московской удельной конторы П.Т. Завьяловым на месте более ранней церкви (построенной в 1627 году). Главными благотворителями при постройке храма были каменных дел мастер Матвей Филиппович Филиппов и чаеторговец Пётр Петрович Боткин.
Поскольку обветшавшая деревянная церковь принадлежала Патриарху Московскому и Всея Руси Филарету, отцу первого царя дома Романовых, в 1858 г. священник Василий Архангельский с прихожанами обратился к святителю Филарету за благословением вместо деревянной, построить каменную двухпрестольную церковь - настоящую холодную во имя святителя и Чудотворца Николая и придельную во имя Донския Божия Матери.
Точно сказать, почему именно в Ромашковской церкви было решено иметь придел в честь Донской иконы Богоматери (такое посвящение встречается редко), сегодня уже нельзя. Прежде всего, наверно, учитывалось то, что церковь святителя Николая находилась в вотчине инокини Марфы, матери первого царя из дома Романовых Михаила Феодоровича. Род же Романовых восходит к Димитрию Донскому.
В 1380 году, когда князь ехал на решительное сражение с Ордой, он остановился для краткого отдыха в 15 поприщах от Москвы. И тут в воздухе над сосной явился ему образ святителя Николая. То было первое знамение перед славной победой на Куликовом поле. А затем уже донские казаки преподнесли воинству чудотворную Донскую икону Царицы Небесной, взятую ими из Благовещенской церкви городка Сиротина. Вот так и соединились эти два образа в сиянии Славы.
К Донской иконе Божией Матери усердно прибегали русские цари, когда Отечеству грозила беда. Иоанн Грозный молился перед этим образом, собираясь в победоносный поход на Казань (1552 г.) и участвуя в Ливонской войне (1563 г.). Феодор Иоаннович просил заступничества Донской Божией Матери при нашествии на Москву полчищ крымского хана Казы-Гирея (1591 г.). Царь Алексей Михайлович испрашивал Её помощи при вторжении в пределы Русского государства крымских татар в 1646, 1647 и 1648 гг., а в 1686 г. князь Василий Васильевич Голицын, отправляясь в поход на крымских татар, взял с собой и чудотворную Донскую икону.
20 августа 1888 г. Никольскую церковь села Ромашково посетили два родных брата царя Александра III великие князья Сергей Александрович и Павел Александрович Романовы. Великого Князя Сергея Александровича сопровождала его супруга – великая княгиня Елизавета Феодоровна, в последствии настоятельница Марфо-Мариинской обители милосердия, а ныне преподобномученица Елисавета, частица святых мощей которой является одной их святынь Никольского храма.
Гонения, воздвигнутые на Русскую Церковь, не прошли мимо Никольского храма. В 1934 году в соседнем поселке Немчиновка была закрыта церковь во имя иконы Божией Матери “Утоли моя печали”; клирики закрытой церкви священник Алексий Константинович Соколов и диакон Елисей Фёдорович Штольдер до своего ареста в 1937 году служили при Никольской церкви. Рассказывают, что отец Алексий был заключен в Таганскую тюрьму, где и был впоследствии расстрелян, а имя диакона Елисея имеется в списках заключенных, расстрелянных 20.08.1937 года в Бутово.
В 1940 году церковь в селе Ромашкове была закрыта, вся церковная утварь изъята, иконостасы разломаны, иконы уничтожены. С 1941 по 1955 год в здании церкви размещался колхозный склад, затем колхозная мельница. С 1955 и до марта 1990 года в церкви были два склада кинопленки студии "Диафильм" и Центральной студии документальных фильмов.
Осенью 1989 года в селе Ромашкове собралась группа верующих, возобновившая приход Никольской церкви.
На кладбище при церкви похоронена Софья Михайловна Рафалович, жена Казимира Малевича. В 1970-е годы их дочь Уна установила на могиле надгробную доску, на которой написаны имена обоих родителей. Таким образом могила матери стала и символической могилой отца.
