Проезжая сейчас через Одинцовский городской округ по Можайскому шоссе между Перхушково и Жаворонками можно увидеть указатель, сообщающий о Государственном историко-литературном музее-заповеднике А.С. Пушкина, находящемся в Больших Вяземах дальше на запад по шоссе. Потом плакаты с соответствующим объявлением повторяются еще пару раз. Непосредственно перед поворотом к музею, не доезжая до моста через речку Вяземку, находится последний плакат и указатель (стрелка налево), который не сильно бросается в глаза. Если не знать, можно и проехать мимо.
А еще несколько лет назад было еще хуже. Проезжая эти места, мало кто мог понять, что здесь находится музей. Указателей практически не было. Музей из-за этого посещало не так много туристов и любителей истории, как он того заслуживает. Кроме того, у многих, кто, проезжая в этих местах, видел соответствующие указатели, не возникало интереса заехать туда, так как содержимое музея ассоциировалось с его названием. Люди представляли себе, что это очередная стандартная экспозиция, посвященная исключительно А.С.Пушкину и не более того.
Наш сайт это предубеждение также не обошло стороной и долгое время этому замечательному и интересному месту и музею было посвящено сухое и сжатое описание. Оно лишь немного дополнено в общем описании усадеб Одинцовского и соседних районов Подмосковья. Теперь пришло время восполнить пробел и представить Вашему вниманию, уважаемые читатели, развернутый материал, которого это место безусловно заслуживает.
На самом деле музей этот скорее посвящен князьям Голицыным и отражает историю этой усадьбы в тот период, когда она принадлежала их роду, нежели знаменитому поэту. С учетом значимости для России в прошлом этого княжеского рода экспозиция музея отражает и важные события российской истории в целом в период с конца XVII века и до революции 1917 года. Музей уютный, компактный и просторный одновременно. Сама усадьба или дворец, как главный особняк стали называть после его посещения 3 мая 1798 года императором Павлом I, спланирован настолько органично, что несмотря на большие размеры (три этажа и много зал и комнат), он оставляет ощущение чего-то небольшого и домашнего, все равно как вы приехали бы за город на большую комфортабельную и обставленную с большим вкусом дачу.
К слову сказать, император Павел Первый посетил тогда усадьбу для встречи вскоре после своей коронации с предводителем дворянства Звенигородского уезда Николаем Михайловичем Голицыным и обедал в большой столовой главного особняка усадьбы. Интерьер столовой восстановлен и здесь расположена интерактивная картина с «оживающим» Павлом I. Что такое «интерактивные картины», которых в музее много, Вы поймете чуть позже при описании в этом материале таких же сцен с участием Михаила Илларионовича Кутузова и Дмитрия Владимировича Голицына. А пока продолжим описание усадьбы и живших в ней представителей рода Голицыных.
Дошедший до наших дней усадебный дом в Вяземах был построен в стиле раннего классицизма в 1784 году отставным бригадиром, полковником Николаем Михайловичем Голицыным, правнуком князя Бориса Голицына – воспитателя Петра I. Автор проекта здания неизвестен, но все признаки его декора в стиле модного тогда классицизма Людовика XVI, его планировка и инженерные решения свидетельствуют об использовании изданных в то время альбомов известных французских архитекторов Ж.Ф. Блонделя и Ж.Ф. Неффоржа. Их проекты могли привезти в Россию из Парижа отечественные градостроители В.И. Баженов и И.Е. Старов. Его западный фасад обращен к пруду на речке Вяземке и примечателен цилиндрическим ризалитом, который оборудован балконами с металлическими решетками, такими же, как на ограждении входного крыльца. Кровля опоясана невысокой балюстрадой, над ризалитом устроен обзорный бельведер в виде граненой башенки. На фасаде здания можно увидеть дату «Мая 1-го дня 1784 года».
Дед Николая Михайловича, князь Борис Алексеевич Голицын (1654–1714) был дядькой и воспитателем царевича Петра, будущего императора Петра I. Во время Великого посольства 1697–1698 годов он был одним из руководителей русского правительства, позже управлял Поволжьем. Царь Петр I два раза приезжал в гости к князю Б.А. Голицыну в Большие Вяземы – в 1701 и 1705 годах. После Астраханского восстания 1705–1706 годов князь оказался в немилости у царя Петра I.
Впервые Вяземы упоминаются в письменных источниках в 1340 году в духовной грамоте великого князя Ивана Даниловича Калиты. В 1526 году здесь была конная станция на старинном тракте. При царе Федоре Иоанновиче Большие Вяземы в конце XVI века были отданы в вотчину царскому шурину (брату жены) боярину Б.Ф. Годунову (1552–1605), который построил там в 1590-х годах загородную резиденцию в виде деревянного дворца, а также кирпичную Троицкую церковь с оригинальной звонницей псковского типа при ней. Уже тогда здесь появилась великолепная усадьба дворцового типа, которая была сильно разорена польско-литовскими интервентами в 1605 -1606 годах. Тогда в Вяземах хозяйничал Лжедмитрий I (Ю.Б. Отрепьев, или расстрига-монах Григорий, 1580–1606), который устроил здесь место увеселений. В 1606 году в Вяземах на пути в Москву останавливалась его невеста – авантюристка Марина Мнишек (1588–1614).
После изгнания польских интервентов Большие Вяземы в 1618 году поступили в царское дворцовое владение. В 1694 году царь Петр I пожаловал усадьбу за свое спасение во время стрелецкого бунта князю Б.А. Голицыну, о котором уже написано выше. Князья Голицыны владели Большими Вяземами более 200 лет, вплоть до осенних революционных событий 1917 года.
Начать более подробный рассказ о Голицыных, сменявших друг друга в качестве владельцев усадьбы и дворца, хотелось бы с князя Бориса Владимировича Голицына (1769–1813) – владевшего Большими Вяземами с 1803 года и оставившего о себе хорошую память, как в глазах дворян, так и в глазах живших в округе простых людей. С 12 лет он был записан в Семеновский полк, участвовал в польской войне 1794 года, был награжден орденом, произведен в генерал-лейтенанты, с 1802 года был шефом Павловского гренадерского полка и инспектором по инфантерии Смоленской инспекции. Принимал участие в главных сражениях Отечественной войны 1812 года, входил в свиту М.И. Кутузова, был одним из адъютантов М.Б. Барклая-де-Толли. Был тяжело ранен в Бородинской битве и от ран умер в возрасте 44 лет в 1813 году. Похоронили его, как он наказал, в Больших Вяземах в приделе Преображенской церкви.
Тяжело раненого в Бородино Б.В. Голицына привезли на перевязку не куда-нибудь, а именно в его же усадьбу в Вяземах.
Поздно вечером 29 августа отступающая русская армия прошла Большие Вязёмы, остановившись здесь ненадолго. В Гостевом флигеле усадьбы размещался перевязочный пункт русской армии. Сюда на перевязку привезли смертельно раненых П.И. Багратиона, Ф.Ф. Монахтина, Б.В. Голицына и многих других раненых русских генералов и офицеров. Полковнику Федору Федоровичу Монахтину за Бородинское сражение был пожалован чин генерала, но он не успел вступить в это высокое воинское звание, скончавшись от ран. Впоследствии он послужил прообразом «полковника» в поэме М.Ю. Лермонтова «Бородино».
А в самом дворце остановился Михаил Кутузов со своим штабом и пробыл здесь до 31 августа 1812 года. Отсюда Кутузов отправил один за другим четыре письма генерал-губернатору Москвы графу Ф.В. Ростопчину, в которых просил об оказании помощи: «Мы приближаемся к генеральному сражению у Москвы. Но мысль, что не буду иметь способов к отправлению раненых на подводах, устрашает меня. Бога ради прошу помощи скорейшей от вашего сиятельства».
Будучи в Вязёмах, Кутузов получил неприятное сообщение от Александра I о том, что ожидаемые 180 тысяч человек рекрутского набора не будут даны в подкрепление основных воинских сил. Одновременно Александр I подписал рескрипт о присвоении ему чина генерал-фельдмаршала. Не исключено, что именно здесь после сообщения об отсутствии подкрепления у Кутузова зародилась мысль оставить Москву без боя, выиграв тем самым время, чтобы получить нужное пополнение войск.
Подробнее об этих событиях в усадьбе можно узнать в помещении иностранной библиотеки. Тут имеется очередная «живая картина», в которой возникает образ главнокомандующего русской армии – Кутузова со своим порученцем. Выглядит картина, почти как обычная. Такого же размера и в такой же массивной раме. Только при приближении видно, что поверхность картины не холст, а как бы зеркало с фотографическим изображением (это застывший видеокадр). В верхней части рамы встроена микрокамера, которая следит за приближением посетителей музея к картине и когда эта микрокамера понимает, что посетитель смотрит прямо на картину, видео включается, а картина как будто оживает в аудио- и в видео формате.
В этой интерактивной картине Михаил Илларионович изображен непривычно – зрячим на оба глаза, без черной повязки, закрывающей один зрачок. Исторически это ближе к истине, чем образ Кутузова в прекрасном фильме «Гусарская баллада». Отсутствие глаза у Кутузова скорее кинематографический миф, чем истина. Он действительно был ранен в ходе русско-турецкой войны, еще до войны с Наполеоном. Вот как об этом написано в записке хирурга Массо, приложенной к письму Потемкина Екатерине Второй:
«Его превосходительство господин генерал-майор Кутузов был ранен мушкетной пулей — от левой щеки до задней части шеи. Часть внутреннего угла челюсти снесена. Соседство существенно важных для жизни с пораженными частями делало состояние сего генерала весьма сомнительным. Оно стало считаться вне опасности лишь на 7-й день и продолжает улучшаться».
Позже о своих глазах писал и сам Кутузов. 4 апреля 1799 года в письме своей супруге Екатерине Ильиничне он пишет: «Я, слава Богу, здоров, только от многого письма болят глаза». И в письме дочери от 10 ноября 1812 года: «Глаза мои очень утомлены; не думай, что они у меня болят, нет, они только очень устали от чтения и письма».
31 августа пополудни русская армия оставила Вязёмы и дальше продвинулась к Москве. Уже 1 сентября 1812 года здесь были французы, а во дворце остановился коротко сам император Наполеон I Бонапарт. 12 сентября 1812 года, дворец занимает И. Мюрат, неаполитанский король, вместе с авангардом французской армии.
Согласно воспоминаниям очевидцев, именно нижняя иностранная библиотека дворца Голицыных в Вяземах и была тем местом, где провели ночь Кутузов, а потом Наполеон. Сейчас интерьер библиотеки полностью воссоздан по сохранившимся гравюрам конца XVIII века. Кабинет сверху донизу зашит красным деревом и уставлен полками с книгами. На стенах развешаны портреты выдающихся русских полководцев войны 1812 года: в центре – большой портрет императора Александра Первого на коне, рядом князь Багратион, граф Дорохов, Беннигсен, Барклай де Толли, князья Голицыны – Борис Владимирович и Дмитрий Владимирович, как непосредственные участники сражений в Отечественной войне и Бородинской битве.
Во время пребывания французов в Москве Вязёмы продолжали служить важным местом расположения частей неприятеля. Здесь побывали многие офицеры и генералы «великой армии»; их дневники и мемуары, а также официальная корреспонденция позволяют достаточно подробно восстановить, что происходило в этих окрестностях в сентябре-октябре 1812 года. Усадьба упоминается и в письмах, и в официальной корреспонденции ряда французских маршалов и генералов: Л. Данлу-Вердюна, Деннье, М. Прейзинга, Ж.Б. Брусье, К.Э. Гюйо, Ф.А. Орнано, Л-А. Бертье, Е. Богарне, Ж-Б. Бесьера, Ф-П. Сегюра, А. Коленкура и других.
Современная экспозиция во Французском зале называется «Незваные гости» и посвящена Отечественной войне 1812 года. На стенах зала размещены портреты выдающихся французских полководцев – маршалов и генералов наполеоновской армии: Жерома Бонапарта, Мюрата, Бессьера, Жюно, Бертье. За столом сидит манекен в мундире капитана императорского корпуса инженеров-географов Главного штаба Великой армии образца 1809-1812 годов, а в выставочных стендах представлены подлинные походные столовые приборы французской армии, а также фарфоровые фигурки наполеоновских солдат и офицеров.
Несмотря на военное время и пребывание неприятельской армии в Вязёмах, усадьба почти не пострадала. На этот счет существует несколько версий, но главной из них, возможно, является то обстоятельство, что князья Голицыны долгое время воспитывалась за границей, были знакомы со многими французскими генералами и офицерами. Будучи во Франции, они оказались в водовороте Французской революции, а Дмитрий Владимирович даже принимал участие в штурме Бастилии. Оба Голицыных учились в Страсбурге, одном из центров масонского движения в Европе. Несомненно, они были членами масонских лож. Не в этом ли кроется основная причина сохранности коллекций дворца? Не случайно изразцы печей во дворце украшены символами масонства: ветвью акации и разрезанным яблоком в капустных листах.
Тем не менее, расположенная рядом с дворцом усадебная Преображенская церковь все же пострадала от нашествия, ряд культовых предметов были осквернены, а сам храм французы превратили в квартиры для постоя. Основные ценности храма были вывезены и спрятаны священником Иоанном Куняевым, благодаря чему сохранились.
Самое время вернутся от событий 1812 года к рассказу о князе Б.В. Голицыне и достойно представить его читателям.
В памяти своих современников Борис Владимирович остался как высоко образованный «покровитель муз», писатель-беллетрист, поэт, критик. Он был умен, очень хорош собой, элегантен, имел славу великолепного танцора и при этом являлся искренне патриотичным человеком. Князь организовал «русские вечера», на которых читали и обсуждали только русскую литературу. Зная в совершенстве французский язык и литературу, часть своих литературно-критических сочинений он написал на французском языке. В русской литературе Б.В. Голицын публиковался под псевдонимом Дм. Пименов. Именно он послужил прототипом Владимира Ленского в романе А.С. Пушкина «Евгений Онегин» и одного из персонажей в его повести «Дубровский», а Л.Н. Толстой писал с него образ князя Андрея Болконского в романе «Война и мир».
Став в 34 года владельцем усадьбы, Б.В. Голицын превратил ее постепенно в цветущее место и в «обитель поэзии и философии». В Больших Вяземах Б.В. Голицын показал себя умеющим считать деньги человеком, умным хозяином, выгнал ворюгу-управляющего и все дела вел сам (матушка Наталья Петровна к тому времени уже в силу возраста отдалилась от активного управления хозяйством). Выйдя в отставку, он все свои силы отдал преобразованию своей усадьбы. Здесь он собрал великолепную библиотеку, соперничавшую с собраниями лучших европейских библиотек. При Б.В.Голицыне усадьба Большие Вяземы славилась как яркий культурный центр и хорошо устроенное доходное хозяйство.
Борис Владимирович не был женат. Только самые верные ему люди знали, что у него есть две внебрачные дочери Зеленские от цыганки, которую он любил. Это усиленно скрывали, особенно от его матери – знаменитой княгини Натальи Петровны Голицыной. Жена его брата – княгиня Т.В. Голицына – хорошо воспитала его дочерей. Одна из них вышла замуж за профессора С.П. Шевырева, другая – за тверского губернатора Бакунина. Именно с Шевыревым связан факт пребывания Н.В.Гоголя в усадьбе. Здесь Николай Васильевич работал над рукописью второго тома «Мёртвых душ» и читал написанное своему другу ученому-словеснику С.П. Шевыреву, взяв с него честное слово, что никому не будет рассказано о содержании этого литературного труда. Обещание было сдержано.
Из-за отсутствия прямых официальных наследников, после ухода князя Бориса из жизни от ран, полученных в Бородинском сражении, усадьбу в 1813 году унаследовал его родной брат – Дмитрий Владимирович.
Князь Дмитрий Владимирович Голицын (1771–1844) получил хорошее домашнее образование, а затем учился в Страсбургской военной академии. Совершив вместе с родителями и братом путешествие по Европе, Д.В. Голицын поступил на службу в Конную гвардию, участвовал в Польской войне 1794 года, в 29 лет стал генерал-лейтенантом, участвовал в разных военных кампаниях, затем вышел в отставку, путешествовал по Германии и слушал лекции в немецких университетах. В 1812 году главнокомандующий М.И. Кутузов поручил князю Д.В. Голицыну конницу 2-й армии, которая под его руководством успешно участвовала в Бородинском сражении. Позже, в 1813–1814 годах он участвовал в военных походах русской армии за границей России.
По возвращении из походов 49-летний Д.В. Голицын получил от императора Александра I предложение занять пост московского генерал-губернатора. Князь его принял и успешно пробыл в этой должности 24 года, заслужив всеобщую любовь и уважение москвичей, которые оценили его созидательную натуру, справедливость, доступность, гостеприимство.
Именно про это назначение и говорит как бы оживший в интерактивной картине музея Дмитрий Владимирович, высказывая свои сомнения о том, сможет ли он справиться с большой ответственностью управлять Москвой и обращаясь при этом к своей знаменитой матушке княгине Наталье Петровне Голицыной.
В 72 года он поехал лечиться за границу и скончался в Париже. Его женой была относительно незнатная, но добрая Татьяна Васильевна Васильчикова (1783–1841), у них было 2 сына (Владимир и Борис) и 2 дочери.
Последним владельцем (до 1917 года) Больших Вязем был внук Д.В. Голицына, генерал-адъютант, светлейший князь Дмитрий Борисович Голицын (1851–1920). Он заведовал императорскими охотами при дворе императора Николая II. С него Л.Н. Толстой писал образ Вронского в романе «Анна Каренина». Красавец, англоман, эрудит и скромный человек Голицын был верным другом императора Николая II. Когда император хотел вверить ему Москву, Д.Б. Голицын отказался, поскольку знал о ярких успехах на посту генерал-губернатора Москвы своего деда, князя Д.В. Голицына и понимал, что вряд ли сможет превзойти его в этой должности и принести столько же пользы людям и отечеству. Он был убежден, что истинный россиянин должен не столько стремиться к высоким постам в своей жизни, сколько точно определить и занимать именно то общественное место, деятельность на котором принесет максимальную отдачу.
Именно благодаря Дмитрию Борисовичу рядом с ЖД-станцией Голицыно появился передовой дачный городок для зажиточных москвичей, который и по сей день радует глаз своими прямыми проспектами и облагороженным Верхним Голицынским прудом в южной части Голицыно.
Пришло время рассказать о бабушке Дмитрия Борисовича и матушке Бориса и Дмитрия Владимировичей, исключительно интересной личности – княгине Наталье Петровне Голицыной. В начале XIX века она подолгу жила в усадьбе в Больших Вяземах, владельцами которой были ее сыновья.
Наталья Петровна Голицына (1741–1837) была дочерью богатого сенатора, графа П.Г. Чернышева. В обществе ее считали внучкой Петра I, так как ее бабка, пользуясь особым его вниманием, получила большое приданое по воле царя и стала женой его денщика Г. Чернышева. Петр I обеспечил карьеру ее мужа, ставшего генерал-аншефом и, соответственно, состояние и титулы ее детям и внукам, включая внучку Наташу. Детство и юность Натальи прошли в Пруссии, Англии, Франции, где ее отец был посланником, там она получила прекрасное образование, говорила на 4 языках, в России стала фрейлиной императрицы. Наталья Петровна не обладала привлекательной внешностью, ее даже называли «усатая княгиня». Прожила она почти 97 лет, видела царский двор при 2 императрицах и 4 императорах (Елизавета, Петр III, Екатерина II, Павел I, Александр I, Николай I), танцевала с двумя королями Франции, играла в карты с королем Георгом I, Людовиком XVI и его женой королевой Марией Антуанеттой, знала главных авантюристов XVIII века – итальянца Калиостро и графа Сен-Жермена (который якобы открыл ей тайну 3 карт, потом она назвала их ее проигравшемуся в карты внуку, и он смог отыграться). Не случайно, именно княгиня Н.П. Голицына стала прообразом старой графини в повести А.С. Пушкина «Пиковая дама», послужившей в свою очередь источником сюжета всем известной одноимённой оперы П.И. Чайковского.
Что же касается имения и усадьбы в Вяземах, то появление Натальи в семье Голицыных принесло им несомненную пользу. Вышла замуж она за красавца, богача князя Владимира Борисовича Голицына (1731–1798) довольно поздно по тем временам (ей было 25 лет), а он был на 10 лет старше. Причиной позднего брака был своенравный характер Натальи, которая высоко себя ценила и отпугивала тем самым потенциальных женихов. Вот и своего мужа Наталья всецело подчинила своей воле, сама стала управлять его имениями, поправила расстроенное им состояние и значительно приумножила его. Она была энергичной, умной, грамотной, властной, умела подчинять людей себе, устраивать дела так, как она хотела, была азартной (похожа на Петра, одним словом).
Рожала она 6 раз, дожили до взрослых лет 2 сына (Борис и Дмитрий Владимировичи) и 3 дочери. Своим детям она дала великолепное образование, была строга и требовательна к детям и внукам, заботилась тактично об их благополучии, помогала им преодолевать трудности. Подарки детям делала только деньгами, давая им возможность самим приобрести то, что нужно. Она уважала чувства своих детей и, если была недовольна их брачным выбором, не отказывала им в благословении. Никогда не озадачивала своих взрослых детей рассказами о своих болезнях, недугах. Она вообще не жаловалась на болезни и не подавала вида о своем нездоровье, всегда была общительной и жизнелюбивой. До самой глубокой старости выезжала в гости, любила принимать гостей и визитеров.
Наталья Петровна Голицына была очень экономна и расчетлива, великолепно умела извлекать доход из своих владений. Кредитовала других в долг под проценты, купила несколько винокуренных заводов (их продукция стала основной статьей дохода их семьи при ней). Одна из первых в России приказала в своих поместьях сажать тогда новую для ее страны культуру (картофель), которую считала перспективной. У нее в управлении было более 16 тысяч крепостных душ. Казалось бы, она должна была быть жесткой сторонницей монархии и крепостничества, но Наталья Петровна была одной из немногих, кто отважился хлопотать перед императором об облегчении участи декабристов после событий 1825 года. Ей тогда было 85 лет.
Со второй половины ХIХ века при Голицыных усадьба Большие Вяземы, подобно некоторым другим знаменитым подмосковным усадьбам, превратилась в музей и стала своеобразным памятником Отечественной войны 1812 года и символом русского патриотизма. Тогда здесь тщательно сохранялась обстановка комнат, в которых останавливался М.И. Кутузов и Наполеон. К сожалению, до наших дней эти интерьеры не сохранились в своем первозданном виде, но реставраторы восстановили то, что смогли.
После осенних событий 1917 года усадьбу Большие Вяземы национализировали, куда вывезли ценности – неизвестно. В усадьбе разместили учреждения, сменявшие друг друга, в том числе: дом-приют для беспризорных детей, детский дом, санаторий, дом отдыха ВЦИК, парашютную школу, танковое училище, эвакогоспиталь, Институт коневодства, Полиграфический институт, Институт фитопатологии, дом пионеров, музыкальную школу.
В конце концов здесь был восстановлен музей с непростой, как и у всей усадьбы, судьбой. Возник он в 1982 году в церковной сторожке на общественных началах, в значительной степени благодаря стараниям образованных и скромных людей – А.И. Виноградова и А. Рязанова. Музей быстро стал популярным, но еще пять лет он работал на общественных началах. С 1994 года в бывшей усадьбе Вяземы действует уже Государственный историко-литературный музей-заповедник А.С. Пушкина.
В завершение этого длинного рассказа о Голицыных и их усадьбе в Вяземах, ради преемственности времен, стоит привести отрывок из книги Владимира Потресова «Подмосковье нашего детства», где он описывает одного из уцелевших в СССР предков князей Голицыных, представлявшего дальнюю от живших в Вяземах ветвь этого княжеского рода.
В пятидесятых годах в нашем доме оказалась книга «Хочу быть топографом», которую мой отец, человек увлекающийся, демонстрировал всем знакомым, обязательно поясняя:
— Вот как надо писать для детей!
Возможно поэтому вскоре у нас появился и ее автор, Сергей Михайлович Голицын, высокий, худощавый, с темными вьющимися волосами и длинным с горбинкой носом. Говорил он монотонным, тихим, слегка гнусавым голосом, комкая слова, склонив голову вниз, отводя взгляд куда-то в сторону.
А жили мы тогда на втором этаже в обширной коммунальной квартире в районе Арбата на Большой Молчановке, в доме, перестроенном в советские годы из городской усадьбы Глебовых-Стрешневых.
— В том зале, — князь указал длинным пальцем в щербатый пол нашей комнаты, — я выпил первый в своей жизни фужер шампанского, — и ровно, без ожидаемых эмоций, связанных с трепетной юностью, добавил: — это было в четырнадцатом году. Я сфокусировал сознание на так называемом нижнем зале — загаженном, застроенном в двадцатые годы темном пространстве, которое мы вынуждены были миновать по дороге к себе на второй этаж, однако представил его ослепительно светлым, заполненным дамами и кавалерами в офицерской форме (возможно, в этом повинен был Толстой, которого как раз «проходили» в школе). Среди публики я увидел юного темноволосого длинного и гибкого нашего гостя в эполетах, опустошившего бокал искристого вина и небрежно бросающего его через плечо.Позже, когда мой отец и князь подружились, я узнал, что видения эти ложны: в 1914 году ему, пятилетнему, позволено было, вероятно, лишь пригубить коварного напитка на детском празднике у Глебовых.
Относился Сергей Михайлович Голицын к сломанному поколению русской аристократии, многие из которых стали «талантливыми дилетантами», людьми, не имеющими специальных знаний (власть Советов, как правило, не давала им возможности совершенствоваться в высших школах), однако за счет накопленного веками генетического капитала, способными взяться и с достоинством выполнить практически любую работу.
В «Записках уцелевшего» Голицын сознается, что главной мечтой его жизни с юности было желание состояться писателем. Трудно однозначно ответить сейчас, что он имел в виду: потребность писать, быть признанным или необходимость донести до потомков тот ужас, который пришлось пережить. Скорее всего — все вместе. В первом ему не откажешь: только опубликованная часть «Записок уцелевшего» содержит более сорока авторских листов. А относительно признания вспоминаю такой факт: в конце шестидесятых годов князь заглянул на Молчановку пригласить родителей в Дом литераторов на юбилейный вечер. Узкие его губы непривычно растянулись в мстительную улыбку и, как всегда, глядя в сторону, он сообщил:
— Меня, князя Голицына, будет чествовать Союз советских писателей!
При наших встречах и даже в последний раз, буквально за неделю до кончины, Сергей Михайлович повторял:
— Вы должны вступить в Союз писателей, и я вам буду помогать, — всегда при этом добавляя: — в память дорогого Александра Сергеевича.
Так звали моего отца.
К нему Сергей Михайлович относился весьма трогательно, называл своим ближайшим другом, и лишь позже, прочтя «Записки», я понял почему: отец напоминал князю арестованного и погибшего в сороковых годах старшего брата Владимира, которого он боготворил. В книге «Сказание о белых камнях», которую Голицын с отцом делали вместе (Сергей Михайлович писал, а отец фотографировал), князь, рассказывая о том, как готовилось издание, не раз упоминает об их внешнем сходстве, близости мыслей и увлечений, культуре.
Не могу при этом не отметить, что меня всегда поражала разность воспитания представителей двух дворянских семей. Отец, старше Сергея Михайловича всего на семь лет, страдал болезненным пристрастием к канонам поведения (помню, как он сбежал из санатория, потому что человек, сидевший с ним за столом, не умел держать вилку), князь же многих правил не придерживался да, видимо, их просто и не знал.
Пробелы в воспитании князя отец прощал и объяснял тем, что до революции получить его он не успел, а позже родители Сергея Михайловича сознательно внедряли дома стиль поведения рабоче-крестьянского типа. По всей видимости, чтобы не выделяться из общей среды. (В известной мере, Голицыну еще повезло — один мой добрый знакомый, нынешний Предводитель Санкт-Петербургского дворянства князь Андрей Гагарин почти четверть века вообще вынужден был жить под чужой фамилией.)
Невзирая на некоторую парадоксальность суждений, Сергей Михайлович Голицын являл собой пример последовательного русского патриота в традициях русского дворянства, которое, по словам Петра, «ради службы благородно и от подлости отлично». Результатом его неутомимого интереса к исследованию русской культуры, в частности белокаменной архитектуры, древней живописи и народных промыслов, оказались популярные книги, выдержавшие несколько переизданий, множество статей и выступлений для разных аудиторий.
А основной своей аудиторией князь считал подростков, которым посвятил книги «Полотняный городок», «За березовыми книгами», «Страшный крокозавр и его дети», «Тайна Старого Радуля» и целый ряд других. Рассказчик Сергей Михайлович был немного утомительный, возможно, из-за монотонной, в нос, манеры говорить, но его детские книги отличаются живостью и юмором. Библиотекари утверждают, что книги Голицына дети зачитывают «до дыр». При том, что Сергей Михайлович печатался в советских издательствах и состоял в Союзе советских писателей, он оставался убежденным монархистом. Вспоминаю, как во время грустной встречи друзей, связанной с первой годовщиной смерти отца, одна из присутствующих дам сообщила:
— А я никогда не уважала Николашку!
Князь встал и с трудом (у него болела тогда нога) стал пробираться к выходу.
— Я не желаю, чтобы при мне его так называли, — сообщил он твердо, — я же не зову так вашего Ленина!
Дама пыталась что-то объяснить в оправдание, однако князь, гремя тяжелой палкой, отбыл. Вскоре моя мать получила письмо, где Голицын извинялся за свою несдержанность.
«С того времени я как бы зажил двойной жизнью, — писал князь в “Записках уцелевшего” о трагических событиях 1918 года. — Ничего тут нет удивительного, таков весь строй в нашей стране — все мы живем двойной жизнью». И в этой жизни в одном человеке вполне могли ужиться монархист и советский писатель.
Первая часть «Записок уцелевшего» при жизни автора осталась неопубликованной: изданный текст (М.: Орбита, 1990) начинался с главы «Восемнадцатый год». Вот как он описывал в посвященной своим предкам и неопубликованной первой части книги род Голицыных:«Я принадлежу к одному из самых знатных и старинных княжеских родов, многочисленные представители которого верой и правдой служили России в течение шести веков. Князья Голицыны происходят от сына великого князя Литовского Гедимина — Наримунда, который был князем в Новгороде в середине XIV века и при крещении получил имя Глеб. Его внук Патрикей в 1408 г. поступил на службу к великому князю Московскому Василию Дмитриевичу, а сын Юрий женился на дочери великого князя Анне. Кроме Голицыных, от Патрикея происходят князья Куракины и Хованские.
В очень редкой книге Н.Н. Голицына «Род князей Голицыных» (1892) имеется таблица, в которой называются 2 фельдмаршала, 22 боярина, 16 воевод, 37 высших сановников, 14 павших на поле брани принадлежавших к этой фамилии, еще в XVII веке разделившейся на четыре ветви. В этой же книге перечисляются около двухсот князей Голицыных мужского пола, которые были живы в год выхода книги. Много ли их теперь — не знаю. Сколько-то погибло в тюрьмах, сколько-то было расстреляно, но многие народились, большое число разъехалось по всему свету. В нашей стране сейчас живут, насколько мне известно, Голицыны — только внуки, правнуки и праправнуки моего деда, всего 15 человек».
Если у Вас, уважаемые читатели, найдется время, побывайте в Вяземах в этом замечательном музее, зайдите в Преображенскую церковь, погуляйте по усадебному парку, почувствуйте связь времен, вы не пожалеете!
